Нужно ли тренеру по теннису быть психологом? — интервью
Короткая справка
Сергей Александрович Герасимов родился 1958 г. Дипломированный психолог (в 1985 г. окончил психфак МГУ).
С начала 2000-х – тренер по большому теннису (категория "мастер" в системе сертификации Федерация Тенниса России). Живёт в Белгороде. Основные ученики – собственные дети. Пятнадцатилетний Даниил – победитель и призёр многих турниров РТТ (Российский теннисный тур), последние 6 лет является сильнейшим теннисистом Центрально-чернозёмного района в своём возрасте, в Российском рейтинге – теннисист первой десятки. Дочери Елизавете одиннадцать, она победитель и призёр нескольких турниров, в Российском рейтинге в первой сотне. Кстати, недавно центр профориентации ПрофГид разработал точный тест на профориентацию, который сам расскажет, какие профессии вам подходят, даст заключение о вашем типе личности и интеллекте.
ПрофГид: Как ты стал тренером по теннису? Ведь ты психолог?
С. Г.: Я пришёл к этой работе постепенно. У меня был интерес к теннису ещё в детстве, впервые взял в руки ракетку в университете. А летом 2000 года, мы отвели 7-летнего сына в теннисный центр. Я сначала смотрел на тренировки со стороны, затем стал помогать тренеру набрасывать сыну мячи и через год стал сам его тренировать, а потом и других, сделав в конце концов это основной своей профессией. Эта работа напрямую связана с психологией, и я вижу насколько трудно понимать суть возникающих проблем тренерам без психологических знаний.
ПрофГид: Диплома физкультурного института не требовалось? Как отнеслись к чужаку сами тренеры?
С.Г.: Нашему Теннисному Центру повезло с директором, и есть спрос на тренеров, поэтому главными условиями работы являются твои знания и умения, а не диплом физкультурного института. Если ты слабый тренер, ученики и родители сами "проголосуют" против тебя, игнорируя твои услуги. Я пришёл к тренерской работе постепенно и постепенно становился в Теннисном Центре "своим" человеком. К тому же сын оказался шустрым, легко обучаемым ребёнком, заметным с первых же тренировок. Дальше мы росли вместе: он – как спортсмен, я – как тренер и спортсмен. Помощью мне были уверенность в своих силах и положительный пример знакомого по университету, который, взяв ракетку в 40 лет, самостоятельно, по видеокассетам с записями матчей профессионалов, обучился теннису высокого уровня. Воодушевлённый им и своей страстью, я въехал в мир большого тенниса на полной скорости, которую не сбавляю уже 8 лет. А это считай – университет и аспирантура. Самообразование для меня оказалось наиболее эффективным способом обучения. Таким образом, в нашем Центре "чужаком" я не был и по мере своего роста и достижений сына становился всё более заметной фигурой. И примерно лет пять назад директор Теннисного Центра предложил мне тренировать группу взрослых. Сейчас у меня шесть групп: две – дети (7–12 лет), две – подростки (13-15 лет), и две группы взрослых. А также индивидуальные тренировки и спарринги.
ПрофГид: Не было ли чувства недоверия со стороны спортсменов?
С.Г.: Чувство недоверия среди спортсменов было и есть, правда сейчас всё в меньшей степени. У меня тренируются в основном любители. Спортсмены, росшие со мной вместе, как занимались у других тренеров, так и продолжают. Родители этих ребят больше доверяют молодым игрокам, начавшим тренировать. И это понятно – я, как тренер, вырос на их глазах и они не могут им (глазам) поверить, что какой-то папа стал разбираться в теннисе лучше их тренеров. Надо выращивать своих спортсменов.
ПрофГид: С кем приятнее работать? Со спортсменами или с любителями?
С.Г.: У меня спортсмены – только мои собственные дети, остальные – любители. Приятнее работать с теми, у кого глаза горят – спортсмены ли это или только начинающие 30-летние мамы. Мне легко со всеми. Я сейчас практически сразу определяю проблемы игроков и имею много методов и способов устранения недостатков или усиления игры. Но интереснее с теми, кто пришёл не просто из любопытства, а уже по уши влюблён в теннис или мечтает влюбиться.
ПрофГид: Какие психологические знания ты используешь и как? Приведи пример.
С. Г.: Для понимания построения двигательного навыка мне определённо помогли Бернштейн и Гальперин. Поскольку приходится работать с разновозрастными учениками, помогает возрастная психология. Раз это процесс обучения, то педагогическая психология в руку. Работаю я в коллективе и тренирую группы, а значит, и социальная психология временами вспоминается. Мимо общей психологии вообще пройти невозможно, поскольку постоянно имеешь дело с психическими функциями не только обучающихся, но и со своими собственными. Спортивная психология вообще не обсуждается. Психология личности – эта дисциплина тоже применяются постоянно: у людей разные типы темпераментов, характеров, попадаются в разной степени акцентуированные личности и т.п. Навык, установка, восприятие, память, мышление, направленность личности, воображение – и вообще все, абсолютно все понятия психологии, какие только можно вспомнить, здесь играют свою роль. Теннис – не сам по себе, а это часть жизни или просто сама жизнь. Взять, например, понятие установки. На первом же занятии со взрослыми (с детьми это не проходит) я объясняю им, что быстрота и эффективность обучения теннису зависит от того, с какой установкой они сюда пришли: «Если вы думаете, что тренер вас научит играть, то это одно, а если вы пришли сами добывать знание, разобраться в сути (не без помощи тренера), то это совсем другое, и освоение тенниса идёт гораздо интереснее, шустрее и качественнее».
ПрофГид: Чем ты гордишься, какие есть самые главные профессиональные достижения?
С. Г.: Я горжусь, прежде всего, самим собой. Уровень моего понимания тенниса сейчас таков, что мне всё реже и реже удаётся услышать что-то новое для себя, да и то малосущественное. Я научился мгновенно определять суть проблемы и выдавать несколько вариантов подхода к её решению. Заранее трудно предсказать, какой из них окажется эффективнее. Я сделал немало открытий (буквально) в теннисе. В основном они лежат как раз в области психологии, а также в области анатомии, физики и др. Я мог бы написать с десяток трудов по спортивной психологии и теннисе, мог бы защитить не одну докторскую диссертацию, но положение, статус и слава меня не заводят. Я сам для себя судья и могу сам себе ответить, в чём я силён, в чём не очень, а в чём слаб. Оценки окружающих, в том числе и заслуженных авторитетов, для меня менее важны своих собственных. Ещё я горжусь своими детьми. Они в теннисе кое-чего уже достигли, и движение продолжается. Вот что меня заводит. Сын Даниил реально всегда находился в первой десятке страны по своему году. Дочь Лиза пока в сотне, но потенциал имеет огромный.
ПрофГид: Что такое Успех и Удача?
С. Г.: Успех для меня лично – это собственное признание своей силы в чём либо. Для других чаще всего – это признание другими их силы. Сила, естественно, в широком смысле слова. Удача – сестра надежды, а надежду, как понятие, я вообще выбросил из своего лексикона. Надежда – сестра халявы, сестра пассивности. Пусть надеются слабые, пусть им сопутствует удача. Гуд лак!
ПрофГид: Какие черты нужны в характере, чтобы быть успешным тренером?
С. Г.: Черты характера для успешности в моей профессии таковы: интерес к теннису, пытливость, настойчивость, терпение, уверенность в своих возможностях, силах и реальная сила (не физическая).
ПрофГид: Какие главные радости в этой профессии?
С. Г.: Главная радость в этой профессии – возможность быть в движении всегда, когда тебе этого хочется. Пока мы движемся – земля вертится. Для нас.
ПрофГид: Какие главные горести? Бывал ли ты в отчаянии?
С. Г.: Главные горести? Не удаётся наладить нормальный тренировочный процесс, в том числе из-за отсутствия необходимых средств. Кроме того, поскольку я у своих детей – и отец, и тренер в одном флаконе, то к спортивным отношениям примешиваются родительские, что сильно осложняет процесс роста. В отчаянии бывал, и не раз, сталкиваясь с этой же самой проблемой. Сын недорабатывает на тренировках и играет посредственно, используя десятую часть своих талантов и моих знаний, открытий и находок. Обидно, слушай…
ПрофГид: И что же делать в таких ситуациях?
С. Г.: При отчаянии важно не делать резких ходов, дать себе время успокоиться, подумать и сделать перестроения – тактические, а может и стратегические.
ПрофГид: Ты говоришь о тактике и стратегии тренировки? Или о психологии отношений?
С. Г.: В первую очередь я говорю о психологии отношений, а во вторую уже о содержании тренировочного процесса. Не решив первое, ко второму можно не приступать – ничего не получится. В нашей семье преобладал «демократический» стиль воспитания, при котором ребёнок зачастую оказывался впереди взрослого, и его приходилось наставлять уговорами. Пока я сам отчётливо не понял, что нарушается таким образом основной закон природы – закон силы, который гласит: СИЛА РУЛИТ (а слабость подчиняется силе, то есть рулю). Пока не втолковал это сыну, до тех пор наши тренировки походили на борьбу Неваляшки и Ваньки-встаньки. То есть бесполезное занятие – уложить на лопатки невозможно. Ему тогда было уже почти 14, и обуздать его вырвавшуюся из-под нашего управления энергию было занятием гиблым, и оставалась только надежда «достучаться» до его мозгов, объяснив этот закон природы. Сейчас понимание есть, а сила привычки, которая – вторая натура, тянет его в старое отношение между отцом-тренером и ребенком-спортсменом, когда один требует (просит), а второй упирается, игнорирует. Вот она, психология наших отношений. А точнее – не психология, а физика (никогда более крупное тело не будет вращаться вокруг более мелкого) или биология (никогда щенок не будет вожаком стаи, пока не вырастет и не станет реально сильным). Решив главный вопрос бытия, кто главный – тренер или ученик, можно приступать к стратегиям и тактикам тренировочного процесса. Но это уже другая история.
ПрофГид: Назови три свои самые главные ценности в жизни?
С. Г.: Мои три главные ценности в жизни вытекают из трёх базовых потребностей: в безопасности, в питании и в размножении. Это – сама жизнь, работа, приносящая плоды в дом, и секс, несмотря на то, что размножение потеряло остроту и актуальность.
ПрофГид: Как сохранить душевное и физическое здоровье на долгие годы?
С. Г.: Душевное и физическое здоровье лучше всего сохраняют жизненные силы, которыми тебя наградила природа (предки) и условия, в какие ты вляпываешься. Первое проявляется блеском в глазах и целях в жизни. Второе отчасти зависит от тебя, отчасти – от случая.
ПрофГид: Твой любимый афоризм.
С. Г.: Любимый афоризм мой собственный: «Не создавай себе любимых афоризмов, не ограничивай себя».
ПрофГид: Что можешь ты сказать молодому человеку, обдумывающему свое житие?
С. Г.: Молодой человек, делай свою жизнь сам, если чувствуешь в себе силы, или иди на свет, если в тебе самом лампочка тусклая.
ПрофГид: Чего нельзя делать в жизни ни при каких обстоятельствах?
С. Г.: В жизни можно делать всё что захочется – сильному, кое-что нельзя – всякому и ничего – никому.
ПрофГид: В чем секрет счастья?
С. Г.: Секрет счастья в том, чтобы пореже о нём вспоминать, а просто жить: идти туда, куда идут ноги, делать то, что хотят руки и видеть тех, кто с тобой рядом.
ПрофГид: Многие жалуются на неуверенность в себе. Что можешь ты посоветовать для укрепления уверенности?
С. Г.: Укрепить уверенность в себе может только тяжкий труд в той области, где ты хочешь быть уверенным. Уверенность – показатель твоей боеготовности, готовности жить и бороться в данную минуту. Она нестабильна и колеблется в зависимости от свежего опыта (+ или -). Если тебе в данный момент уверенности не хватает, лучшее средство её поднять – заставить себя терпеть и улучшать себя понемногу. Уверенность набирается трудно, а теряется легко. И это правильно.
ПрофГид: Какую роль играют мелочи в профессии и профессиональном созревании?
С. Г.: Мелочи и есть мелочи. Если мы их возвысим, и будем уделять им больше внимания, чем они того заслуживают, то упустим более важное. Надо постоянно проверять-сверять иерархию своих потребностей, интересов, целей со своими планами и действиями, чтобы хотя бы не сдвинулся мотив на цель.
